– Конечно, все это пока в сыром виде, – наконец-то начал закругляться Черков, – требует тщательной доработки, и неизвестно еще, какие трудности ожидают меня впереди, но сама проблема, я считаю, решена. О перспективах мне и говорить страшно…

Профессор перевел дыхание и замолчал, чтобы майор переварил услышанное. Чего он ожидал: восторга, изумления? Неизвестно. Но, увидев, что на лице Зотова не отразилось вообще никаких эмоций, Черков разочарованно вздохнул и подумал, что солдафон и есть солдафон и распинаться перед ним – все равно что метать бисер перед свиньями.

– Так с чем вы ко мне пожаловали? А то я совсем заговорил вас, – прервал он наконец затянувшееся молчание.

– Расскажите-ка мне еще раз, что вы делали в ту ночь, когда убили Макарина?

– Вы меня в чем-то подозреваете? – Профессор был искренне удивлен и, как все трусливые люди, чрезвычайно напуган. – Ничего нового я вам сказать не могу. После ужина я пошел домой и собирался ложиться спать, когда меня осенила одна идея. В ней было несколько скользких нюансов, и, чтобы с ними разобраться, я пригласил доктора Куданову, так как она в этом больше понимает. Я это делал неоднократно, и Вера Александровна всегда соглашалась поработать у меня дома. Так было и в этот раз. Она пришла около половины одиннадцатого, а ушла в половине четвертого утра. А кстати, как ее здоровье?

– Уже лучше, – не моргнув глазом, ответил Зотов.

Никто в Зоне, кроме убийцы и ответственных лиц, не знали о гибели Кудановой. Всем объявили, что Вера Александровна плохо себя чувствует и находится в санчасти.

– Все это время она была с вами и никуда не выходила? – спросил майор.

– Нет, никуда.

– Вы работали почти пять часов. Много успели сделать?

Черков пожал плечами:

– В этот раз немного. У Веры Александровны что-то не получалось с расчетами, и она долго сидела над распечаткой.

– Значит, она подключалась к компьютерной сети?

– Конечно.

– И вы постоянно были рядом?

– Да.

– Вы чем-то занимались в это время?

– Я думал! – Профессор обиженно выпятил губу, а потом вдруг усмехнулся: – А вы знаете, я даже вздремнул немного.

– Что?! – Тень пробежала по лицу Зотова. – Так что ж вы мне в прошлый раз об этом не сказали?

– А я и сейчас случайно вспомнил. Разве это так важно?

Майор скрипнул зубами:

– И долго вы спали?

– Минут тридцать.

– Почему вы так решили?

– Я помню, что мои часы «Электроника» пропищали ровно в полночь, а когда я проснулся, было тридцать пять минут первого.

– Скажите, профессор, в ту ночь шторы у вас были задернуты или открыты?

– Закрыты. Но когда я вышел на кухню, то очень удивился, что на улице светло. Я еще Вере Александровне сказал об этом.

«Конечно, если учесть, что было не три часа, а уже пять». – Зотов вздохнул, почесывая подбородок.

– А как на это отреагировала Куданова?

– Да никак. Сказала, что сегодня будет хорошая погода.

– Перед тем как задремать, вы что-нибудь пили? Чай, кофе или какие-нибудь таблетки?

– Кофе.

– Кто его готовил?

– Вера Александровна, как всегда.

– Вы постоянно пьете кофе во время ночных работ или только в этот раз?

– Всегда.

– И вас не удивило, что после кофе вы заснули?

Профессор улыбнулся:

– Он на меня практически не действует.

Майор тяжело вздохнул. Ему следовало еще при первом допросе уточнить все подробности, но тогда это и в голову не пришло. Было бы странным, если б Черков пригласил Веру Александровну посреди ночи для работы, а сам заснул наглым образом в ее присутствии.

– Во сколько вы встали в то утро? Или вообще не ложились?

– Я лег спать сразу после ухода доктора. Проснулся в семь ноль-ноль по будильнику и чувствовал себя превосходно, как будто и не работал всю ночь.

– Ну что ж, я выяснил все, что мне нужно. Больше вас беспокоить не буду.

Черков натужно улыбнулся:

– Скажите, Дмитрий Николаевич, я что-нибудь сделал не так?

– Нет-нет, все хорошо, работайте спокойно. Не говорите больше никому, что вы задремали.

Профессор удивленно посмотрел на майора и покачал головой.

Зотов шел по бесконечным лабиринтам подземного объекта, прокручивая в уме разговор. Видимо, Черков говорил правду. Но в свете последних событий майор лишний раз убедился, что верить нельзя никому. Не исключено, что это не Куданова напоила профессора кофе со снотворным, а наоборот. Может быть, это Черков пригласил доктора домой, чтобы обеспечить себе алиби. Может быть, он знает, что Вера Александровна мертва, так как сам бросил ее в кислоту и теперь выдумывает басни про дремоту. Но, скорее всего, и Куданову, и Черкова просто «подставили».

14

После ужина майор сразу завалился спать, так как из-за предыдущей бессонной ночи неважно себя чувствовал.

Прошло полчаса. Сон почему-то никак не шел, хотя веки были тяжелыми и голова словно окутана туманом. Дмитрий ворочался с боку на бок, проклиная все на свете. Неожиданно словно огромные невидимые тиски сжали голову. Он тут же открыл глаза и посмотрел по сторонам и вверх. Вокруг было пусто, хотя давление чувствовалось ясно и усиливалось медленно и неуклонно.

«Черт возьми, бред какой-то!» – выругался он про себя, но легче от этого не стало.

Он почувствовал, как что-то чужеродное пытается влезть в его мозг, обволакивает, проникает в каждую клетку разума, стараясь вытянуть что-то нужное для себя и впихнуть свое.

Зотов сдавил руками виски и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться. На мгновение ему показалось, что в голове образовался вакуум. Чувство животного страха овладело им.

«Боже, неужели так сходят с ума?» – пронеслась последняя мысль, и Дмитрий понял, что теряет сознание…

Все закончилось также неожиданно, как и началось. Остались лишь головная боль и подавленное состояние, граничащее с апатией.

«Проклятье, что это было?» – Зотов сидел не шевелясь, выпрямив спину и напряженно прислушиваясь, как будто мог услышать ответ на свой вопрос в этой мертвой тишине. Но ответа не было.

Он знал то, что не знали другие, а точнее, делали вид, что не знают. Одна из папок в его сейфе постоянно увеличивалась в объеме. В ней аккуратно были подшиты объяснительные записки личного состава, заключения специальных негласных проверок, докладные сотрудников. Из всего этого обширного материала было ясно, что и лаборатория, и весь объект постепенно превращаются в аномальную область. Чем чаще проводились опыты, тем сильнее Зона действовала на человека. За последние два года сотрудники стали потреблять в четыре раза больше снотворных и успокоительных средств. Участились жалобы на плохое самочувствие, нервное напряжение, усталость, головную боль. Были случаи, когда профессора или ассистенты в панике выбегали из отсеков.

Зотов с трудом встал и подошел к телефону:

– Дежурный, говорит Зотов. Как дела?

– Все спокойно, товарищ майор. Ночных опытов нет, лаборатория пуста, кроме наблюдающего в третьем блоке.

– Срочно проверить отсутствие на объекте людей по варианту 02. По исполнении доложить.

Через полчаса дежурный подтвердил, что лаборатория пуста.

«Опять никого нет. А генераторы находятся только в лаборатории. А находятся ли?..

Майор сел в кресло, сжав голову руками. После недолгих раздумий он решил, что подвергся действию поля, схожего с полем, которое вырабатывали генераторы лаборатории. Значит, должен существовать переносной мини-генератор, пускай слабенький, маломощный, но работающий. Значит, есть и тот самый четвертый, кто его включает. Может быть, даже за стенкой?..

«Поднять караул и прочесать окрестности? – соображал Зотов, уставившись в потолок. – Но скорее всего, мы уже ничего не найдем. А свои догадки перед этим четвертым раскроем».

Мысли ворочались с трудом, и Дмитрий едва удерживал нить собственных рассуждений. «У преступника сейчас два основных врага: я и Лена. Если он пытается одурачить меня, значит, то же самое происходит и с ней. Хотя на месте убийцы я бы этого не делал. Лена профессионал и сразу поймет, что к чему. Ее разумнее выводить из игры сразу, либо не выводить вообще. Я же всего лишь администратор и, по идее, не обязан разбираться в таких вопросах. То, что я досконально изучил все нюансы и особенности Зоны, – мой плюс, но все это нужно пока держать при себе, ибо вряд ли понравится начальству. Кроме того, профессора считают, что только у них есть мозги, а мы тупорылые служаки. Пусть считают. Пусть так же думает и преступник. Он надеется на материалы той толстой папки, что лежит у меня в сейфе. В ней полным-полно свидетельств аномального воздействия Зоны на здоровье научно-технического персонала. Почему бы вдруг ей не начать действовать и в жилых домах, и начать не с кого-либо, а прямо с начальника Особого отдела? Логично? Все спишут на Зону и на нервную работу начальника. Что же касается Лены, это мы сейчас проверим…»